Индивидуальная уязвимость и психологические последствия травмы

Когда говорится о том, что человек страдает  посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР),

прежде всего имеется в виду то, что он пережил травмирующее событие, то есть с ним произошло что-

то ужасное, и у него есть некоторые из специфических симптомов. Но это событие – лишь часть общей

картины, внешнее обстоятельство, которое сыграло свою роль в болезненном процессе.

Другая сторона посттравматического стресса относится к внутреннему миру личности и

связана с реакцией на пережитые им события, которая в каждом случае индивидуальна.

Помимо тяжести стрессорного фактора, важную роль играет уязвимость индивидуума к

ПТСР, о которой свидетельствуют особенности преморбида (незрелость, астенические

черты, гиперсенситивность, зависимость, склонность к чрезмерному контролю,

направленному на подавление нежелательной эмоции), склонность к виктимизации

(тенденции оказываться в роли жертвы при аналогичных ситуациях) или черты

травматофилии (фиксация на травматическом опыте).

Подчеркивается роль матери в формировании у ребенка

выносливости к стрессу. Концепция «достаточно хорошей матери» исходит из того, что

теплая эмоциональная поддержка и гибкая адаптация к адекватно распознанным нуждам

ребенка создают наиболее благоприятный фон для формирования адаптивных

механизмов психологической защиты (Назарова, 2002).

К другим важным факторам риска ПТСР относятся такие личностные особенности

человека, как акцентуация характера, социопатическое расстройство, низкий уровень

интеллектуального развития, а также наличие алкогольной или наркотической

зависимости.

Генетическая предрасположенность (наличие в анамнезе психических

расстройств) может увеличивать риск развития ПТСР после травмы; на это также влияет

предшествующий травматический опыт (например, в связи с перенесенным физическим

насилием в детстве, несчастными случаями в прошлом или разводом родителей). Важен

возрастной фактор: преодоление экстремальных ситуаций труднее дается молодым и

старым людям. Риск ПТСР возрастает также в случаях изоляции человека на период

переживания травмы, утраты семьи и близкого окружения. Велика роль своевременно

оказанной помощи, реакции членов семьи, которые могут поощрять некоторые

болезненные проявления.

В последнее время все большее значение придается психологическим аспектам

стресса, в частности жизненной значимости события, включая отношение личности к

угрожающей ситуации с учетом моральных ценностей, религиозных ценностей и

идеологии. Предрасполагающим фактором может оказаться физиологическое состояние

в момент получения травмы, особенно соматическое истощение на фоне нарушения

стереотипа сна и приема пищи.

Биологические и психологические проявления, характерные для острой реакции на

стресс, без сомнения, являются одним из самых очевидных критериев того, что данное

событие воспринимается жертвой как травматичное.

Если сразу после стресса человек переживает выраженное симпатическое возбуждение,

с учащенным пульсом, повышением кровяного давления, чувством тревоги или паники,

это неблагоприятный прогностический признак. В тех случаях, когда симпатическая

нагрузка достаточно велика, центральная нервная системы может выдать

соответствующую гиперреакцию даже на одноразовый стрессор.

Если какое-то событие «потрясло» человека настолько, что он находится в состоянии «оцепенения» возможность последующего развития ПТСР

увеличивается.

Можно выделить еще ряд условий, влияющих на развитие ПТСР:

Насколько ситуация субъективно воспринималась как угрожающая;

Насколько объективно реальна была угроза для жизни;

Насколько близко к месту трагических событий находился индивид (он мог

физически не пострадать, но видеть последствия катастрофы, трупы жертв);

Насколько в это событие были вовлечены близкие, пострадали ли они, какова

была их реакция. Это особенно значимо у детей. Когда родители очень болезненно

воспринимают происшедшее и реагируют паникой, ребенок также не будет чувствовать

себя в безопасности.

Наиболее психологически значимыми характеристиками травматического стрессового события можно считать:

1) противоречие базисным убеждениям личности, пересмотр которых воспринимается как угроза существованию;

2) неожиданность (как объективная, так и субъективная, когда в силу отрицания человек не допускал возможности события);

3) непоправимость происшедшего.

Важную составляющую травмы, помимо самого события, представляет собой

постстрессовое окружение. Отношение к смерти и страданиям в современном мире

характеризуют следующие особенности: 1) тенденция к избеганию, как если бы эти

феномены не имели отношения к жизни большинства людей; 2) их переживают в

одиночестве, культура, общество и непосредственное окружение не дает тут поддержки.

Все это, как правило, усугубляет течение ПТСР и реакции потери, затрудняет

переработку травматического события.

В остром периоде травма влечет за собой крах системы ценностей, убеждений,

представлений о мире и о себе (идентичности), что при отсутствии компенсации может

привести к суициду. Стремление компенсировать эту катастрофу реализуется в виде: 1)

попытки сохранить прежнюю систему ценностей и убеждений; 2) пересмотра и создания

новой, более гибкой и жизнеспособной системы.

В динамике процесса переработки травмы можно

выделить следующие этапы:

1) отрицание;

2) переосмысление;

3) принятие.

Полное или частичное отрицание является первой реакцией на травмирующее

событие. Отрицание может быть промежуточным этапом, если в дальнейшем у человека

хватает сил, чтобы переработать произошедшее, либо может стать окончательным

исходом, предохраняющим систему убеждений от пересмотра. Примером крайней формы

отрицания является полная психогенная потеря памяти. Однако чаще встречаются варианты с частичной амнезией события или с отрицанием некоторых выводов, проистекающих из

события.

Переосмысление события является одной из основных причин репереживания

(повторного воспроизведения) травмы. Однако симптомы репереживания являются

результатом множества факторов, в т.ч. и отрицания. При преобладании отрицания

воспоминания о событии носят навязчивый характер и сопровождаются выраженным

избеганием.

Часто, особенно при хронической форме процесса, репереживание сопровождает

«вторичная выгода». Примером этого может быть описанный в начале века так

называемый «рентный невроз». Описывались варианты «ностальгического

репереживания» у ветеранов войны в Афганистане (Смирнов, 1997) и «замещающего

репереживания» при реакции горя (Смирнов, 1999). Стремление снизить уровень

эмоционального дискомфорта в результате репереживания часто приводит к

употреблению алкоголя, транквилизаторов или даже наркотиков с последующим

формированием зависимости, при которой репереживание, в свою очередь, начинает

играть роль оправдания. По сути дела, данная тенденция может быть рассмотрена как

процесс формирования новой идентичности – идентичности «травмированного». При

этом возможны как поиск сочувствия и поддержки в окружающих, так и, наоборот, отказ от

поддержки и стремление остаться «в гордом одиночестве».

Триггеры, запускающие навязчивые травматические воспоминания, со

временем могут становиться все более и более тонкими и генерализованными, таким

образом, самые разнообразные стимулы становятся напоминанием о травме.

Телесные реакции человека с ПТСР на определенные физические и эмоциональные

стимулы носят такой характер, будто бы он все еще находится в условиях серьезной

угрозы; он страдает от сверхбдительности, преувеличенной реакции на неожиданные

стимулы и невозможности релаксации.

Мир становится небезопасным местом: безобидные звуки провоцируют реакцию

тревоги, обычные явления воспринимаются как предвестники опасности.

Люди с ПТСР испытывают определенные трудности при отделении несущественных

стимулов от существенных, когда из контекста необходимо выбрать то, что является

действительно важным. В результате теряется способность гибко реагировать на

изменяющиеся требования окружающей среды, из чего следуют трудности в обучении и

серьезное нарушение способности к усвоению новой информации.

Многие травмированные индивиды, особенно дети, перенесшие травму, склонны

обвинять самих себя за случившееся с ними. Взятие ответственности на себя в этом

случае позволяет компенсировать (или заместить) чувство беспомощности и уязвимости

иллюзией потенциального контроля. Парадоксальным образом исследования

показывают, что жертвы сексуального насилия, обвиняющие в случившемся себя, имеют

лучший прогноз, чем те, кто не принимает на себя ложной ответственности, ибо это

позволяет первым сохранить внутренний локус контроля и тем самым избежать чувства

беспомощности.

Компульсивное повторное переживание травматических событий – поведенческий

паттерн, который часто наблюдается у людей, перенесших психическую травму, – не

нашел отражения в диагностических критериях ПТСР. Проявляется он в том, что

неосознанно индивид стремится к участию в ситуациях, которые в целом или частично

сходны с начальным травматическим событием. Этот феномен наблюдается практически

при всех видах травматизации. Например, ветераны становятся наемниками или служат в

милиции; женщины, подвергшиеся насилию, вступают в болезненные для них отношения

с мужчиной, который с ними грубо обращается; жертвы сексуального соблазнения в

детстве, повзрослев, занимаются проституцией. Понимание этого на первый взгляд

парадоксального феномена может помочь прояснить некоторые аспекты девиантного

поведения. Субъект, демонстрирующий подобные паттерны повторного переживания

травмы, может выступать как в роли жертвы, так и агрессора (Соловьева, 2003).

Повторное отыгрывание травмы является одной из основных причин

распространения насилия в обществе. Многочисленные исследования, проведенные в

США, показали, что большинство преступников, совершивших серьезные преступления, в

детстве пережили ситуацию физического или сексуального насилия. Также показана в

высшей степени достоверная связь между детским сексуальным насилием и различными

формами самодеструкции – вплоть до попытки самоубийства, – которые могут возникнуть

уже во взрослом возрасте. В литературе описывается феномен «ревиктимизации»:

травмированные индивиды вновь и вновь попадают в ситуации, где они оказываются

жертвами.

Преследуемый навязчивыми воспоминаниями и мыслями о травме, травмированный

человек пытается организовывать свою жизнь таким образом, чтобы избежать эмоций,

которые провоцируются этими мыслями. Избегание может принимать разные формы,

например: дистанцирование от воспоминаний о событии, злоупотребление наркотиками

или алкоголем для того, чтобы заглушить осознание дистресса.

Все это ослабляет и разрушает взаимосвязи с другими людьми и как следствие

– ведет к снижению адаптивных возможностей.

Фобическое избегание ситуаций или действий, которые имеют сходство с основной

травмой или символизируют ее, может влиять на межличностные взаимосвязи и вести к

супружеским конфликтам, разводу или потере работы. Наличие симптомов ПТСР у

одного из членов семьи оказывает влияние на ее функционирование. Однако семья,

«семейная стабильность» выступают в качестве мощной социальной поддержки,

оказывая компенсирующее влияние на страдающего члена семьи.

 

Источник: Малкина-Пых И. Г. Экстремальные ситуации. – М.: Изд-во Эксмо, 2005. – 960 с. – (Справочник практического психолога).